Когда боги спят - Страница 96

К оглавлению

96

— Почему с вокзала?

— Вот кажется, будто я нынче осенью его на вокзале видел.

— На каком?

— Да в Чулыме. Вроде похож… Да ведь бродяги-то все на одно лицо.

— А дальше что?

— Открывай, говорит, ворота! Смотрю, старик, зла не сделает, запустил.

Зубатого бросало то в жар, то в озноб.

— А он говорил, что твой родственник? Твой дед?

— Ничего не говорил.

— Ты бы спросил!

— Спрашивал, молчит, только губами шевелит. Должно быть, уже не помнит. Раз у меня спросил — где жена? Да умерла, говорю, давно. А он: и у меня тоже умерла… Это помнит. А как зовут, почему сюда пришел — ни в зуб ногой.

— Сам-то ты чувствуешь, что он родня?

— Ничего я не чувствую. Старик да старик, бродяга. Я его в баню водил. Вшей-то, вшей, как в войну!

— А ты прислушайся к себе!

— Что прислушиваться-то? Я сам старый. Слушаю вон, как бы у меня сегодня аж две коровы сразу не растелились. В один день покрылись, так поди, в один и принесут. Эти голландки, они ведь как машины… Ты погоди, утром сам спроси его. Он рано проснется.

Зубатый не спал всю ночь, сидел на пару со спящим старцем за столом и пил водку, если отец уходил в коровник, или стоял возле постели, где спала дочь. Старый и малый никак не реагировали ни на свет и хлопанье двери, ни на шум и громкие разговоры. Отец разгулялся и был уже пьяненький, когда наконец-то под утро одна из коров начала телиться. Прибежал на минуту, чтобы прихватить резиновые перчатки и какой-то физраствор.

Старец проснулся, едва за отцом закрылась дверь. Громко и протяжно вздохнул и задышал нормально. Веки поднялись, на Зубатого глянули почти слепые глаза.

— Кто это здесь? — врастяжку спросил он.

— Твой правнук, — сказал Зубатый.

— Что это ты говоришь? — он стукнул палкой. — Нет у меня никого.

— Тебя же зовут Василий Федорович Зубатый?

— Не знаю…

— Как не знаешь? Ты работал жестянщиком в Соринской Пустыни. Помнишь? В монастыре? Там мастерские держали.

Он беззвучно шевелил бесцветными губами. Зубатый терял надежду.

— А потом в страстную среду, утром, камень из земли всплыл, и вы все ушли в лес, выкопали там пещеру…

— Не знаю, — рассердился старец, судя по стуку.

— Это было в семнадцатом году! Ты пришел утром в храм, а там все затряслось, помнишь? И в алтаре появился камень. Из земли поднялся. Его закопал Арсений. Легенда такая. И сказал, выйдет, когда боги уснут. Вот боги и уснули!

— Не понимаю я… Или не слышу. В ушах гудит. Люди говорят, говорят…

— Ну, хорошо, — согласился Зубатый. — Не буду мучить, может, сам вспомнишь… Ты мне только скажи — когда боги спят, кто правит миром?

Старец постучал палкой об пол.

— Как кто? О-ох, бестолковый… Святые правят, святые.

— Почему же неправда творится, если святые правят?

— Так они же люди…


96